Я еду в Киев. Директор что-то крикнул мне вдогонку, когда я, положив на стол заявление об отпуске без содержания, почти бегом вышел из кабинета. Не оборачиваясь, я только махнул рукой. Потом! Все разговоры - когда вернусь. Сейчас для меня самое важное - попасть на сегодняшний поезд.                                                        

Необыкновенная географичка

Давным-давно это было…

В то время я был беззаботным мальчишкой, как все. Не всегда учил уроки, прогуливал школу, «донимал учителей». Но был у нас один предмет… География. Не самый важный, наверное. Однако попробовал бы нам кто-нибудь сказать в те годы, что география - предмет не самый важный и не самый нужный. Не поздоровалось бы. Хотя и ни у кого охоты не было такие слова произносить. Ведь наша учительница по географии, Леночка, Елена Сергеевна, известна и любима была не только в нашей школе, не только в микрорайоне, но, наверное, легенды о ней ходили по всему городу.

Она умела поведать о странах и материках так, что мы, ученики, слушали эти рассказы, старясь не проронить ни слова. Словно самую интересную сказку. И лишь когда звенел звонок на перемену все вспоминали, что, оказывается, это был урок, и урок этот, к сожалению, уже закончился. Географию мы не учили, мы зачитывались ею и всевозможными книжками, из которых могли узнать что-то новое и поделиться этим с одноклассниками и обожаемой нами Леночкой. Даже самые злостные двоечники по географии не получали ничего ниже «четвёрки».

Леночка была нашим классным руководителем, а потому мы имели возможность общаться с ней не только в отведённую школьным расписанием «географическую» 45-минутку.

Она обладала способностью любить детей той истинной любовью, которая у людей встречается редко. Уже само обладание такой любовью есть величайший божий дар.

Каждый человек однажды встречается с подлостью. Мне довелось столкнуться с нею в восьмом классе. Смог бы я вновь поверить в людей, в то, что существуют в жизни и настоящая любовь, и настоящая дружба, если бы не Леночка?

Господу было угодно, чтобы в тот момент, когда я бежал по улице, заливаясь отчаянными слезами, меня остановила лёгкая и тёплая рука, крепко обнявшая меня за дрожащие плечи. Рука Елены Сергеевны. Она не стала ничего говорить и ни о чём не спрашивала. Крепко держа моё плечо, она молча повела меня по улице. Вначале я пытался вырваться, но вскоре, подчинившись, послушно пошёл рядом, время от времени вытирая слёзы сжатыми кулаками.

Свидание с подлостью

Я никогда не видел своего отца. Он бросил мою мать, как только узнал, что через семь месяцев у него родится сын. Он ни разу не вспомнил обо мне, не написал, не позвонил, не приехал. Ни мама, ни я ему никогда не были нужны.

Ничего не было бы стыдного в том, что у меня нет отца. Множество семей распадается, и множество мальчишек и девчонок становятся сиротами наполовину. Не в том был стыд, что жили мы вдвоём. Стыдно и горько было чувство ненужности, которое я испытал, услышав от матери правду об отце. Мне было десять лет, когда я узнал, что отец мой вовсе не был героем-пограничником, погибшем при задержании врага. Обида и стыд оглушили меня, и лишь спустя время, я осознал, что такую же обиду и такой же стыд чувствовала и моя мама. И для того, чтобы защитить нас обоих от перешёптываний  за спиной, она придумала красивую сказку о подвиге пограничника, который безгранично любил её и своего, ещё не рождённого сына, и который погиб, не успев стать законным мужем.

Мы с мамой хранили нашу тайну, и я настолько часто и подробно рассказывал друзьям об отце, что и сам верил в свои рассказы. Товарищи слушали меня, не скрывая зависти. Ведь их папы имели самые обычные, негероические профессии, и по вечерам сидели на диване и смотрели телевизор, вместо того, чтобы совершать подвиги.

В восьмом классе мы с одноклассником Мишкой впервые пошли в кафе. Чудесным было это наше вхождение во взрослую жизнь. Возможность заказать розовое, плавно переливающееся мягкое мороженое и сухое вино, наступившее очень быстро бархатное опьянение, головокружительное понимание собственной взрослости и две хорошенькие девочки, сидящие за соседним столиком…

Мы с ними танцевали, неуклюже наступая на их узкие лодочки. Потом пошли провожать подружек домой. На весеннем небе над нашими головами мерцали звёзды, я держал в своей руке прохладную ладошку одной из девочек и чувствовал себя необыкновенно счастливым. Мне хотелось смотреть на эту девочку, прикасаться к ней, гладить её пушистые волосы. Мы долго стояли возле подъезда этих прелестных созданий. Обменявшись с ними телефонами, наконец, расстались, пошли с Мишкой по вечерней улице и без умолку болтали о том, как замечательно провели вечер.

Виной ли тому было выпитое впервые в жизни вино или прекрасный вечер, я не знаю. Но когда мы остановились на освещённой луной узкой дорожке, я не выдержал и выплеснул наружу так долго и так тщательно хранимую тайну. «Я никогда не поступлю так, как мой отец! Ты знаешь, он же вовсе не пограничник!». И на одном дыхании выложил тому, кого я считал другом, почему на самом деле мы с мамой живём вдвоём.

А на следующий день, придя в школу, я увидел перемигивающихся одноклассников и их насмешливые ухмылки. И услышал брошенное вслед слово про свою маму. Повторить которое, даже мысленно, не могу до сих пор.

Спасение

А потом я бежал по освещённой полуденным солнцем улице и, наверняка, добежал бы до роковой пропасти, если бы мой бег не остановила тёплая рука моей учительницы.

Мы сидели в её крохотной кухне. Подбадриваемый мягким голосом, я пил чай и грыз печенье, лежащее горкой в стеклянной вазочке.

Она почти ничего не говорила, только слушала, время от времени легонько сжимая мою руку своей нежной ладонью. А когда рассказав обо всём, я зарыдал тихо и бессильно, начала говорить. О том, что жизнь - очень сложна. Что в жизни каждого человека встречается благородство и подлость. Что надо уметь ценить первое и не позволить второму столкнуть в пропасть. 

Я ушёл от неё, когда смеркалось, чувствуя в душе лёгкость и спокойствие.

Не знаю, когда и как Леночка смогла пообщаться с моими одноклассниками, сумев достучаться до их душ, но никогда никто из них больше ни словом, ни взглядом не напомнил мне о том, что моя горькая тайна всем известна.

Когда заболел Денис Холмогоров, самый старший ребёнок в большой, многодетной семье, и выяснилось, что ему на лечение требуется много денег, Леночка отдала осунувшейся от страха за сына Денискиной матери свою зарплату со словами: «Не переживайте! Потом отдадите! Лишь бы мальчик поправился!»

Денис поправился и закончил школу. И, удачно попав в струю, смог найти свою нишу, открыв небольшое агентство недвижимости. Некоторое время назад, как я слышал, Денис закрыл фирму и перебрался в Киев. Слухи о нём приходили редкие и отрывочные: удачный бизнесмен, имеет хорошую жену, авторитетный политик.

Боль

Жена попросила заехать за сгущёнкой. Вспомнив об этом, я тормознул возле входа в супермаркет. Стеклянные двери магазина то и дело разъезжались в стороны, выпуская спешащих людей. Навстречу вышла девушка с коляской, держа в руках полный пакет. Пропуская её, я сделал шаг в сторону и увидел Леночку…

Я узнал её сразу, несмотря на прошедшие годы и на то, что любимая учительница очень изменилась. Страшные перемены были не том, что беспощадное время оставило отметины на её лице. Ту, прежнюю, Леночку было трудно разглядеть в оборванной старой женщине, волочащей за собой протёртую до дыр тряпочную сумку. Понурив голову, она останавливалась возле урн, вытаскивала бутылки и поспешно прятала их в сумку. Её глаза безразлично скользнули по мне, когда она проходила мимо. Женщина испуганно вздрогнула, когда осевшим голосом я выкрикнул: «Подождите!». Она остановилась, ссутулясь. «Елена Сергеевна, -  я с трудом выталкивал из себя слова. - Это я, Серёжа. Ваш ученик!»

Она вспомнила. И беспомощно отвела глаза, слабо пожав плечами. «Вот видишь, Серёженька, как всё сложилась. Не обращай внимания. Я уже своё отжила», - проговорила тихо.

А потом мы сидели на пыльной скамейке, и как когда-то она, я легонько стискивал её руку и слушал неохотный прерывистый рассказ.

О том, как долго болел муж, и Леночка возила его к врачам и целителям, покупая всевозможные лекарства. Супруг умер, оставив её наедине с горем и одиночеством (детей у них никогда не было). И ещё - с долгами. Лечение мужа и скорбные траты на похороны обошлись недёшево. «Я решила обменять квартиру на меньшую, - она потеребила пальцами ручку своей сумки. - Вот только во всех этих документах я не сильно разбираюсь…».

Потому что не было у Леночки умения разбираться с огромным количеством деловых бумаг, необходимых при любой сделке, связанной с имуществом, она обратилась к тому, кто мог помочь. К директору небольшого агентства недвижимости. Леночка помедлила, потом с усилием сказала: «К Денису. Холмогорову». И замолчала надолго, стараясь удержать слёзы, медленно ползущие по лицу.

С любезной улыбкой показывая, где именно нужно ставить подпись любимой учительнице, Денис Холмогоров помог ей оформить дарственную на свою квартиру на имя своей фирмы.

Леночка осталась на улице, а Холмогоров, свернув дела в городе, уехал.

***

Поэтому, поспешно покидав в сумку вещи, я спешу на вокзал. Я ещё не знаю, где и как буду искать Холмогорова, что скажу, увидев холёное лицо удачливого бизнесмена, как заставлю достать документы и поставить необходимые печати и подписи в нужных местах.

Но я точно знаю одно - за подлость последует расплата.