Когда американцы делают фильмы о Второй мировой войне и выбирают для экранизации битвы, происходившие на территории тогдашнего Советского Союза, наши ветераны хватаются за голову. Или за сердце. Потому что, несмотря на шикарные съёмки и неплохих артистов, выходит редкостная белиберда. То же случается, когда книги об огненных 40-х пишут люди, не нюхавшие пороху. Есть, конечно, таланты, которые умеют рассказать Историю, благодаря кропотливой работе с архивами, беседам с фронтовиками, собственному мастерству. Но самые правдивые, мощные произведения о войне написаны теми, кто сам - с автоматом ли, пушкой, ручкой - прошёл её жуткие вёрсты. Их было немало, но мы отобрали семерых, чьи рассказы, повести и романы произвели настоящий переворот в сердцах и умах.

Гроссман. «Cмертны ли они»?

Уроженец Житомирщины, до войны работавший в наших краях, Василий Гроссман с августа 1941-го по август 1945 года служил специальным военным корреспондентом газеты «Красная звезда» на разных фронтах. Уже в 42-м написал повесть «Народ бессмертен», ставшую его первым крупным произведением о Великой Отечественной.

Его мать, Екатерина Савельевна, была расстреляна немцами ещё в сентябре 41-го. Однако Гроссман снова и снова слал ей письма... Эта история отразилась в посвящённом ей романе «Жизнь и судьба» - монументальном произведении из двух книг (к сожалению, автор не дожил до того часа, когда его труд увидел свет в родной стране). Описанная там битва за Сталинград - то, что Гроссман видел своими глазами (он находился в городе с первого до последнего дня уличных боёв). Кстати, на мемориале Мамаева кургана выбиты слова из его очерка «Направление главного удара»: «Железный ветер бил им в лицо, а они всё шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?» В прошлом году свет увидел телесериал Сергея Урсуляка по мотивам «Жизни и судьбы» Гроссмана.

Симонов. Прах на поле боя

Как военный корреспондент Константин Симонов побывал на всех фронтах, видел Сталинградскую битву, сражения на Курской дуге. Был свидетелем падения Берлина.

Широко известны его военные стихотворения, а также романы - «Дни и ночи», «Солдатами не рождаются», «Живые и мёртвые». Согласно завещанию Константина Михайловича, его прах был развеян над Буйничским полем. «Я не был солдатом, всего только корреспондентом, - писал Симонов. - Однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, - поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…»

Васильев. Оружейно-пулемётные зори

Борис Васильев, которого не стало 11 марта этого года, отправился на фронт добровольцем после 9-го класса. «Первый бой запомните лучше, чем пятнадцатый. Я помню ту стычку с немецкими диверсантами так, будто это было вчера, - признавался он десятилетия спустя. - Мне было 17, я впервые в жизни стрелял по живому человеку… Был в трёх окружениях. Но все три раза мы счастливо уходили. Почти всё, что мной написано о войне, касается первых лет: или 1941-го или 1942-го - по той простой причине, что я хорошо знаю именно эту, оружейно-пулемётную войну - в лесах, без линии фронта. Ту, где очень много зависит от самого себя».

Он создал прекрасные книги «В списках не значился», «Завтра была война», «Кажется, со мной пойдут в разведку». По его сценариям сняты «Офицеры» и «Аты-баты, шли солдаты». Но, конечно, самая запоминающаяся вещь Бориса Львовича - повесть «А зори здесь тихие...»: о том, как девушки-добровольцы вступили в неравный бой с немецкими диверсантами. Её ставили в театре, по ней Станислав Ростоцкий создал великолепный фильм.

Быков. Горький вкус пороха на губах

Белорус Василь Быков, который умер десять лет назад - 22 июня, стал фронтовиком в 18 лет. Служил в пехоте, командовал орудийным расчётом сорокапятки, был в истребительно-противотанковой артиллерии. Во время Кировоградской операции получил тяжелейшие ранения в ногу и в живот. По ошибке был записан в погибшие. С действующей армией прошёл по Болгарии, Венгрии, Югославии, Австрии. «Неполная правда» и прямая ложь о войне на протяжении многих лет принижает смысл и значение нашей военной (или антивоенной, как иногда говорят) литературы», - переживал он.

Сам же писал полную правду. Горькую, со вкусом пороха на губах. Именно такая - в его повестях «Третья ракета», «Альпийская баллада», «Дожить до рассвета». И, конечно, в драматическом «Сотникове» - о том, как плен и близость смерти одних делают героями, а других - сволочами. По этой книге наша землячка Лариса Шепитько сняла прекрасный фильм «Восхождение», получивший в 1977-м высшую награду Берлинского кинофестиваля.

Бондарев. Батальонный огонь и горячий снег

В горниле войны Юрий Васильевич находился с августа 1942 года. В октябре под Сталинградом командовал миномётным расчётом. Контузии, ранения, обморожение - всего хлебнул. После госпиталя стал командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении столицы Украины. В боях за Житомир вновь был ранен. Опять вернулся в строй, бился в Польше и на границе с Чехословакией. Навидался, в общем, достаточно. И писал о том, что знал.

По его лучшим произведениям сняты одноимённые фильмы «Батальоны просят огня», «Горячий снег», «Тишина», «Берег». Также Бондарев - один из авторов сценария киноэпопеи «Освобождение». «Мы научились ненавидеть фальшь, трусость, ложь, ускользающий взгляд подлеца, разговаривающего с вами с приятной улыбкой, равнодушие, от которого один шаг до предательства» - писал Юрий Васильевич о своём поколении в книге «Мгновения».

Астафьев. Солдатский взгляд на ад

В действующей армии Астафьев был с весны 1943-го. Служил шофёром и связистом в гаубичной артиллерии. Под огнём врага исправлял телефонную связь даже после того, как близко разорвавшаяся бомба засыпала его землёй. После тяжёлого ранения в конце войны служил во внутренних войсках на Западной Украине.

Великая Отечественная в его произведениях присутствует часто. Тут вам и множество рассказов (в том числе о трагедиях фронтовиков после войны), и повести («Пастух и пастушка», «Так хочется жить»). И, конечно, роман «Прокляты и убиты». В нём Виктор Петрович показал реальное лицо войны - без бравурности и помпезности, а - солдатское, с морщинами, кровью, потом и слезами. Не все писатели-фронтовики поддержали это жёсткое произведение с философскими и историческими рассуждениями, обличением советской пропаганды, но оно получило премию «Триумф». Именно за такую - солдатскую - правду.

Абрамов. Крестьянские сражения

Фёдор Абрамов служил пулемётчиком 377-го артиллерийско-пулемётного батальона. В сентябре 1941-го был ранен в руку, но вскоре вернулся на передовую. А в ноябре пули перебили ему обе ноги. Провёл блокадную зиму в ленинградском госпитале, в апреле 1942 года был эвакуирован по льду Ладожского озера. Далее служил в отделе контрразведки «Смерш» (о том времени написал автобиографическую повесть «Кто он?», опубликованную вдовой после его смерти).

Во время отпуска по ранению 22-летний Абрамов оказался на родной Архангельщине и на всю жизнь запомнил борьбу крестьян за урожай. Именно эта тыловая битва, происходившая в грозную военную пору, легла в основу романа «Братья и сёстры» - первого в знаменитой трилогии «Пряслины».

След писателей Донбасса

Наши земляки тоже посвятили Великой Отечественной немало произведений. Стихи, очерки, рассказы, повести, романы создавали как профессиональные литераторы, так и не имеющие специального образования фронтовики, которым хотелось поделиться воспоминаниями. Огромный труд в увековечении памяти героев проделали защищавший Ленинград зенитчик Виктор Шутов (сумел по крохам восстановить историю донецкого подполья, обелив много достойных имён) и Иван Кулага (директор областного отделения поисково-издательского агентства «Книга Памяти» бился с фашистами в СССР и Польше). А бывший сотрудник «Донбасса» писатель Виктор Вовенко, преподающий сейчас журналистику в ДонНУ, презентовал три года назад «Весну победы» - сборник произведений литераторов-донбассовцев о Великой Отечественной войне. Там представлено 49 имён, включая маститых Владимира Сосюру, Николая Рыбалко, Бориса Горбатова, Павла Беспощадного, Павла Байдебуру, Вадима Пеунова.