"Сестричка" Анна освобождала Донбасс и расписалась на рейхстаге

Нынешний председатель Ворошиловского райсовета ветеранов Донецка Анна Ахтямова прошла войну не с автоматом, а с сумкой санитарки. Не убивая, а спасая. И проявила при этом такое мужество, что была награждена медалью «За боевые заслуги», орденами - Красной Звезды, Великой Отечественной войны. Скольких она вынесла с поля боя - подсчитать невозможно. Да и не до статистики такой было в грохоте взрывов, визге пуль и снарядов, надрывных криках или шепоте: «Сестричка, помоги!», которые звучат в ушах до сих пор. «После войны виделась со многими своими боевыми товарищами. И они приезжали в донецкий край со всех уголков Союза, и я гостила у них, в том числе в Москве. А сейчас ни с кем связей не осталось, - вздыхает Анна Алексеевна. - Может, и нет уже никого…»

Девчонки постарели в «адову ночь»

Оккупацию она пережила в родном Красном Лимане. Пряталась, чтобы немцы не угнали в Германию. А вскоре после освобождения пошла в армию. Ей тогда было всего семнадцать...

- Увидев, что у меня красивый почерк, посадили было в штаб - заниматься бумагами. Но я хотела приносить пользу не на канцелярском фронте, - улыбается она. - И попросилась в медсанроту. Так и оказалась в 990-м стрелковом полку 230-й в будущем - Сталинско-Берлинской ордена Суворова дивизии. Сталинской - потому что освобождали Сталино, теперешний Донецк. Ну, а Берлинской - из-за участия в штурме фашистского логова.

Едва Аннушка научилась делать перевязки - «сильно и красиво» - как оказалась в настоящем аду.

- Мы сражались у Северского Донца. Были страшные бомбежки. Как-то ночью «юнкерсы» налетели десятками, что коршуны. Помню, у нашей девичьей палатки стоял паренек - совсем молоденький солдатик. Шутил с нами, улыбался. И вдруг упал, как подкошенный. И кровь, кровь,  - понижает она голос, прикрывая глаза и судорожно вздыхая. - После того налета много наших полегло. А мы, совсем еще девчонки, в ту ночь не просто повзрослели, а - постарели…

Такой она была в 43-м, когда начинала свой боевой путь.

В боях за Святогорье Анна Алексеевна была дважды контужена. Навсегда повредила безымянный палец, которому, как грустно говорит она, не суждено было носить кольцо.

- Мы сутками были на ногах, валились от усталости. Немец-то - на горе, мы - внизу. Сколько же там было погибших, раненых! Одни кричат: «Сестра, сестра, добей!  Не могу больше!  Больно-то как!!!». Другой плачет взахлеб, без конца спрашивая: «Я буду жить?  Я буду жить?». У некоторых был полностью распотрошен живот, у кого-то разворочена голова. Мы оказывали первую помощь прямо на поле боя, выносили на шинелях, плащ-палатках. Порой уложишь человека, а рядом пристраиваешь его оторванные руку или ногу. А вдруг хирург чудо совершит - пришьет? Надрывались, - признается она. - Хиленькие же совсем были… Но зубы сцепляли и, глотая слезы, тащили, успокаивая. Потом уже плечи стали шире, руки сильнее.

Донецкое знамя донесли до Берлина

230-я стрелковая вышибала фрицев из столицы шахтерского края. В районе второй школы Ахтямова перевязывала раненых.

- Донецк, который мы освободили восьмого сентября, накануне моего дня рождения (и это стало лучшим подарком!), был тогда черным городом. Всё разрушено, в дыму. Гарь драла горло... Зато лица людей светились от счастья. Они спешили к нам со слезами на глазах. Обнимали, приветствовали, угощали яблоками, - вспоминает Анна Алексеевна. - На вокзале к нам подбежали рабочие и дали знамя, которое сохранили, пряча от немцев. Попросили, чтобы мы его водрузили в Берлине. Эту просьбу мы выполнили. Среди знамен, установленных нашей дивизией на рейхстаге (одно, кстати, водрузила женщина - инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Никулина), реяло и донецкое. Но до этого было еще очень далеко...

230-я стрелковая дивизия освобождала Донбасс, Николаевскую область, Тирасполь и Бендеры, форсировала Южный Буг и Одер.

- Во время ночных рейдов, когда делали короткие привалы, упадешь в кювет, провалишься в сон… А тебя уже тормошат - нужно двигаться дальше. Встряхнулась - и пошла, - рассказывает ветеран.

Битва в сердце врага

В конце апреля в составе 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта дивизия, в которой служила Ахтямова, форсировала Шпрее и штурмовала Берлин, где фашисты создали девять секторов обороны - восемь по окружности и один в центре. Окна и двери многих зданий заделывались и превращались в амбразуры. Имелось до 400 железобетонных многоэтажных бункеров и дотов, оснащенных зенитками и пулеметами. Улицы перекрывались мощными баррикадами, в ход шли фаустпатроны, которые во время уличных боев уничтожили немало советских танков. Так что в бой, как правило, шла пехота. И косили наших сотнями...

Бойцы 230-й спасли электростанцию Клингенберг, в пригороде Руммельсбург, которую гитлеровцы собирались взорвать. Выбили противника из здания имперского патентного управления, которое занимало целый квартал. Освободили от немцев механический завод. Жесточайшие бои велись за рейхстаг, который защищал пятитысячный гарнизон. Сюда были стянуты остатки самых отъявленных гитлеровских головорезов из СС, гестапо и прочих.

- Наша санрота находилась в стороне от основных боев. Но вылазками занимались, солдат с улиц выносили, - делится Ахтямова. - Помню, Александр, красавец-сибиряк, светловолосый, синеглазый с  вывернутым наружу животом, который я постаралась вложить обратно, каким-то чудом не потерял сознание. Лежит весь в своих кишках и крови. И так бодренько спрашивает: «Ну, что, Аня, я буду жить?». «Обязательно», - киваю ему. А сама чуть криком не кричу. Саша улыбнулся… и умер у меня на руках.

А вот земляка Семена Антикуза, ставшего после войны председателем Донецкого теркома профсоюза угольщиков и умершего в конце прошлого года, она тогда спасла.

- Осколками ему посекло левый бок. Он кричит: «Аннушка! Аннушка! Ко мне, скорее!». Подбежала, перевязала. Вместе с Ниной из нашей санроты подхватили его, потащили. Определили на повозку, а та уже доставила в госпиталь. Семен Иванович всегда приходил ко мне 9 Мая, приносил шампанское, и мы выпивали за Победу, - вспоминает ветеран.

Однажды, когда она бежала к очередному раненому, из-за развалин вдруг выскочил фриц с автоматом.

- Наставил на меня, а потом рассмотрел красный крест на сумке и рукаве, крикнул что-то по-своему и… скрылся. А у меня уже мелькнула мысль, что тут и погибну, в шаге от победы, - признается Анна Алексеевна.

Как пела Русланова

Вскоре гитлеровцы поняли, что сопротивление бесполезно. В шесть утра 2 мая генерал артиллерии Вейдлинг, командующий обороной Берлина, в сопровождении трех других генералов перешел линию фронта и сдался в плен. Через час, находясь в штабе 8-й гвардейской армии, он написал приказ о капитуляции. По мере доведения его до обороняющихся, сопротивление прекращалось. Некоторые фрицы пытались пробиться из города. Почти все они полегли (последние остатки немецких частей были уничтожены либо пленены к 7 мая). Другие предпочли выбросить белые флаги (они же - простыни). То в одном окне, то в другом появлялись эти знаки признания своего поражения. Об акте безоговорочной капитуляции Германии стало известно вечером 8-го...

- Когда была подписана капитуляция, наступила такая неимоверная тишина… Это было так странно, до звона в ушах. А потом всё будто взорвалось. Стреляли, смеялись, обнимались совершенно незнакомые люди, - со слезами на глазах говорит дончанка. - Недалеко от Бранденбургских ворот провели митинг. Помню, генерал Зюванов из 9-го корпуса поблагодарил всех за подвиги, за Победу. Почтили память павших минутой молчания…

Как и сотни других, она оставила автограф на рейхстаге. Незатейливо - фамилия и подпись. Прошептав при этом: «За себя - и тех, кто не дошел».

- Прекрасно помню, как в тот победный май в Берлине выступала перед нами легендарная Лидия Русланова. И у рейхстага, и у Бранденбургских ворот. Как же она красиво пела «Валенки» и, конечно, «Катюшу» с «Синим платочком». Плакали и молодые ребята, и увешанные орденами старики. Нам казалось тогда - такого счастья еще не испытывали и не испытаем никогда. И это была правда, - признается Ахтямова.

После кошмаров войны она не захотела связывать свою жизнь с медициной. Была секретарем Краснолиманского райкома комсомола. В 1955 году перебралась в Донецк. Окончила Высшую партийную школу, потом - пединститут как историк. Всю жизнь работала по партийной линии. Стояла у истоков создания донецкой городской ветеранской организации, которой в марте этого года исполнилось 25 лет. С 1995-го - бессменный глава Ворошиловского райсовета ветеранов. Сейчас на ее попечении более 20 тысяч человек, в том числе 119 участников боевых действий. Главной своей задачей видит не только их поддержку, но и необходимость убедить руководителей отделов образования всех уровней заниматься патриотическим воспитанием подрастающего поколения не только в праздничные дни, а постоянно.

- Я вам много ужасов рассказала, хоть вспоминать всё это очень больно и трудно, - чтобы молодые, прочтя статью, поняли, как бесчеловечна, глупа, жестока война. И сделали всё, чтобы она никогда больше не пришла в наш дом, - сказала на прощание эта сильная женщина.

На войне нашла и потеряла любовь

- Командир санроты Ангелина Михайловна Карнаухова (дочь знаменитого партизанского вожака, действовавшего в Донбассе) была старше многих из нас всего лет на пять. Но относилась, как к своим дочерям. Сразу предупредила: «Девчонки, не переживайте! После войны найдете своё счастье. А сейчас - никаких военно-полевых романов». Но я свою любовь нашла и потеряла именно на войне, - призналась Анна Ахтямова.

С Анатолием Скороходом из Красноярского края, который в мирной жизни был учителем математики, а на фронте стал комбатом, они провстречались всего полгода. А потом Толик погиб... Она же так и не вышла замуж.

- Анатолий Иванович был предначертан мне судьбой, - уверена ветеран. - Такого впечатления больше ни один мужчина на меня не произвел…