Музею подарили музею ведёрко осколков

Подкова скифского коня на счастье

С той войны у нас сохранилось всего несколько экспонатов, -

рассказывает научный сотрудник Игорь АВДЕЕВ. -

Зато нынешняя оказалась чересчур «урожайной»...

В этом году мемориальному комплексу Прасковьи Ангелиной исполняется пятьдесят лет. Первого 1966 года его экспонаты переехали из средней школы посёлка городского типа Старобешево в освободившуюся контору колхоза «Заветы Ильича», где и находятся по сей день.

Ни для кого не секрет, что девяносто девять процентов экспонатов дошли до настоящего времени благодаря жителям всех возрастных и социальных категорий. Люди приносят завалявшиеся в прабабушкиных сундуках подвенечные платья конца позапрошлого столетия, каменные ступы, чудом не попавшие на глаза добытчиков металлолома конные плуги и серпы.

Причём процесс подношения подобных даров подобен вялотекущему роднику. Чем дальше его истоки, тем меньше в русле остаётся живительной влаги. Прабабкины сундуки вместе с содержимым или истлели, или заняли подобающее им место среди других экспонатов, прялки переработали в труху древоточцы, орудия земледелия давно минувших эпох съела ржавчина.

Наиболее ценной вещью, которую принёс в Волновахский музей даритель, вот уже полтора десятилетия считается подкова скифского коня. Известно лишь, что подобрана она на данном участке рядом с курганом Могила-Гончариха, куда, судя по старым раскопкам, неоднократно наведывались чёрные археологи.

К сожалению, обстоятельства находки, а также имя дарителя подковы не нашли отражения в официальных бумагах. Впрочем, тем же самым грешат и другие музеи сельской глубинки. Очевидно их сотрудники не считают нужным записать, а затем выставить на всеобщее обозрение подробности находки старинного предмета, что порой бывает куда увлекательнее пути, который проделал тот до включения в музейный реестр.

Им не страшен буйный «Смерч»

Беспилотник и реактивный ускоритель

в музей привёз на крыше своего «Запорожца»

один из местных жителей.

К чести земляков Прасковьи Ангелиной  они планируют восполнить этот пробел. Правда, чуть погодя. Дело в том, что малочисленный коллектив музея сегодня похож на группу горнолыжников, которую погребла стремительная лавина. Только не снежная, а металлическая.

За год с небольшим в музей поступило порядка десяти тысяч экспонатов, среди которых вполне могли оказаться и неразорвавшиеся боеприпасы. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы устранить последствия бомбардировок, которые железным смерчем прошлись по улицам посёлка и унесли несколько человеческих жизней.

- Одна кассетная бомба, - рассказывает научный сотрудник Игорь Авдеев, - угодила прямиком в крышу. Взрывной волной разметало шифер, выбило все стёкла, осколки повредили часть экспонатов и витрин. Это теперь, когда убрали мусор и зашили оконные проёмы двойным слоем полиэтилена, в залах тепло и уютно. А мы чуть по персональному инфаркту не заработали, когда после обстрела пришли на работу... Что же касается сопроводительных записей, то их черёд наступит сразу после того, как закончим ремонт и переформатирование залов.

- То есть вы хотите сказать, что спустя месяц-два, ваш коллектив выдаст на-гора своеобразную летопись смутного времени?

- Что ж, сроки вполне реальные. Особенно, если мои земляки, помимо экспонатов, станут приносить и письменные сопроводиловки. Скажем, как это сделал один наш житель, который на крыше своего «Запорожца» привёз в музей упавший беспилотник и реактивный ускоритель.

Малую толику в нужное дело решил внести и я. Благо, ещё до экскурсии в музей успел записать в походный блокнот рассказы тех, кто собрал и передал коллегам Игоря Ивановича всевозможные экспонаты.

В числе дарителей оказалась Галина Николаевна, с которой мы познакомились у крыльца поселкового совета. Я высматривал добровольца, который бы согласился попозировать на фоне реактивного снаряда, однако желающих мужиков не нашлось. Хорошо, что в Старобешево не перевелись отважные дамы.

- Слабо ли мне сфотографироваться рядом с этой штуковиной? - переспросила женщина. Да ничуть... Я к таким вещам привыкла. Один снаряд, только размером поменьше, воткнулся в землю рядом с типографией. Я ещё остановилась, чтобы поглядеть на него. Слышу - что-то тикает. Может - часы, а может - металл от соприкосновения с мёрзлой почвой просто потрескивал. Спустя час военные обложили снаряд мешками с землёй и взорвали... Попадала ли я под обстрелы? Да сколько угодно. Один из обстрелов пережила на работе. Я поутру ведёрко осколков насобирала и отнесла в музей. Пару наиболее причудливой формы там у меня взяли, остальное посоветовали сдать в скупку металлолома. Только я в такие заведения не ходок. Высыпала возле мусорного бака на радость «металлистам».

Металлолом опасен и коварен

Часть экспозиции оружейного зала.

Не попал в музейный реестр и мешок, до половины наполненный обрезками арматуры и гвоздями. Нашли его в брошенном укрепрайоне двое безработных, которые попросили не называть их имён.

- Вначале, - рассказывает один из них, - мы обрадовались. Я даже попытался приподнять тяжеленный мешок, чтобы определить вес, но товарищ остановил: «Не рискуй, - посоветовал он. - Уж больно эта штуковина выглядит подозрительной. Я тут подобрал моток шпагата, давай один конец привяжем к мешку, а сами укроемся в окопе». И что же вы думаете? Мешок с подлянкой оказался. Так рвануло, что мы чуть не оглохли, а обрезки с гвоздями словно ветром сдуло. Мы потом соседу Митрофану Юрьевичу о приключении рассказали. Он только головой покачал: «Я, - говорит, - в Афгане и Чечне с такими штуковинами сталкивался... Тот, кто фугас под мешок подложил, точно всё рассчитал. Знал - «металлисты рано или поздно на него клюнут».

Части другого сюрприза - дольке гранаты Ф-1 - на стеллаже местечко всё же нашлось. Принёс её местный житель, назовём его Дмитрием Ивановичем, который поведал следующее:

- Я и мой пятнадцатилетний сын Игорь прошлым летом пошли на рыбалку. По дороге, в полузасыпанной траншее, Игорь увидел клеёнчатый свёрток, который был крест-накрест перетянут тонкой бечевой. Я опасность нутром почуял, не дал его развернуть. Набросал сверху сухой травы, добавил щепок с разбитого снарядного ящика и поднёс спичку. А сами - бегом за холмик. Спустя пару минут - взрыв, свист осколков над головами. Я так думаю: в свёртке находилась граната с выдернутой чекой. Клеёнка с бечевкой сгорели и освободили защёлку... Теперь всем и каждому о той находке рассказываю. И даже в школе, где Игорёк учится, хотел перед ребятами выступить. Но учительница ответила, что на днях водила класс в музей, где один зал отведён под военные экспонаты. И там им подробно рассказали, чего именно следует остерегаться.

Собственно, оружейный зал - это не просто собрание экспонатов, а постоянно действующая аудитория, где школьников учат, какими путями-дорожками следует обходить подозрительные предметы и места отгремевших боёв.

- Если бы моему поколению в своё время читали подобные лекции, - посетовал Игорь Авдеев, - после Великой Отечественной покалеченных ребят было бы в разы меньше.

Иными словами, сотрудники музея Прасковьи Ангелиной занимаются тем, чем и должны заниматься в первую очередь, - живой работой. А она, полагаю, сегодня важнее ремонта повреждённой кровли, составления каталогов и систематизации письменных свидетельств дарителей.

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.