Уроженец Алтайского края Григорий Кулаков сражался с фашистами в Мурманске, атаковал Японию, работал в шахтах нашего края, а теперь бьется за права инвалидов войны.

Предпоследний из двенадцати

Быть одиннадцатым ребенком в семье - черствый хлеб. А уж если детство выпало на годы становления советской власти - тем паче. Впрочем, отрочеству и юности Григория Кулакова, пришедшимся на военное лихолетье, тоже не позавидуешь.

- Младше меня была только сестренка, - вспоминает инвалид войны, участник боевых действий, которому 21 декабря исполнится 85 лет. - Когда в 1932-м навалился голод (а он гулял, уж поверьте мне, не только по Украине, что бы там ни рассказывали правые политики и их прихлебатели), семья наша перебралась из поселка Жерновский, что в Баевском районе Алтайского края, на Сахалин.

До острова, куда по стопам одного из сельчан, первым рванувшим искать лучшую долю, перекочевало полпоселка, добрались лишь семеро детей Алексея Самойловича Кулакова. Остальных забрали голод и болезни.

- Сначала батя и старшие братья занимались заготовкой деревьев. А потом мы обустроились в рабочем поселке, где было две угольные шахты, - вспоминает ветеран.

Шахтерская доля - знамо какая. Пока силы и здоровье есть, и копеечка будет. А как травмируешься…

Старший сержант Саша Кулаков. Сахалин, 1946 год.

Шахта отняла здоровье у одного из братьев. Как-то во время взрыва пострадал и Алексей Самойлович. Долго лечился, семья едва сводила концы с концами. Но главная беда была впереди. Война…

Из троих старших братьев, ушедших на фронт, никто не вернулся. Один погиб под Москвой, другой в степях Маньчжурии, третий - под Сталинградом.

Зимой 1943-го Григория прямо со школьной скамьи (он был в десятом классе) военкомат направил учиться в Горьковское училище зенитной артиллерии. Спустя три месяца он с воспалением легких угодил в больницу. Пока лечился, ребятам из его курса присвоили звания младших лейтенантов - и на фронт! Ему же судился Мурманск.

На месте батареи - месиво земли и крови

Портовой город, куда союзники доставляли технику и продукты, прикрывали от частых налетов немцев две зенитно-артиллерийские дивизии.

Кулаков был командиром приборного отделения на одной из батарей, большая часть которой состояла из… студенток медицинского и педагогического институтов Горького.

- Мы били по немцам зачастую вслепую. Так называемый заградительный огонь по определенным квадратам, - объясняет Григорий Алексеевич. - Не то чтобы часто, но сбивали врага. А лавры доставались тем, кто первый прискочит на место падения самолета и зарегистрирует всё чин по чину. До сих пор помню, как генерал-лейтенант Громадин, руководивший нами, призывал «не разбрасываться снарядами».

Однажды его батарею (четыре орудия) полностью уничтожили фашистские бомбы. Кулаков и еще два человека спаслись чудом - как раз были на командном пункте. Тогда погибли около 50 студенток. «Жуткое дело, - качает головой ветеран. - Месиво земли и крови».

Десант напоролся на мины

В 1944-м, когда война переместилась на Запад, оставшийся в живых женский персонал распустили по домам. Дивизии же, после определенной реорганизации, направили на границу с Монголией. Там по степям и колесили до августа 1945-го, когда началась война с Японией.

- Я попал в мелкокалиберную зенитную артиллерию, предназначенную для прикрытия десанта. Наша пятая отдельная стрелковая бригада формировалась в порту Находка. Оттуда и двинулись через Охотское море на принадлежавший тогда японцам Южный Сахалин, - вспоминает Кулаков.

Шли на пароходах, лесовозах. Девятого к рассвету впереди показался остров. Началась высадка.

- Разведки никакой не провели, ломанули напролом, - качает головой рассказчик. - Ну и попали… Японцы, отступая, заминировали берег. Десятки морячков полегло…

Досталось там и ему. Две лошадки тянули пушку. Вышли на берег, и одна из них попала на мину.

- Первую сразу убило, вторую смертельно ранило. А мне отбило большой палец правой руки, и здесь всё осколками посекло, - показывает на левое бедро. - В госпиталь не захотел идти, так что оперировал врач из санчасти. Спирту мне дали, чтобы не шибко орал.

Сопротивления практически не было. «Лишь раз встретился самурай, прикованный на вышке к пулемету, - рассказывает Кулаков. - Наши забрались туда, так он ни разу не стрельнул, сразу сдался».

Из отпуска вернулся женатым

По окончании войны он остался на Сахалине - старшиной батареи управления. Однажды здорово сцепился с политотделом, который стал докапываться из-за подозрительной фамилии. Даже «товарищу Сталину» писал, жалуясь на произвол партийцев. Утряслось…

В 1951-м, окончив курсы лейтенантов, командовал приборным взводом, станцией орудийной наводки.

- Учитывая суровые условия, нам давали по полторы порции, - вспоминает. - К тому же охотились, рыбачили. В этом деле здорово помогали нивхи или, как их еще называли, гиляки - аборигены Сахалина. Пробовал там и лососину, и оленину, и медвежатину.

Службу окончил уже в Богодухове (Харьковская область, Киевский военный округ) старшим офицером батареи «стомиллиметровок». Незадолго до увольнения в звании капитана - женился.

- С другом, он из Межевой, поехали в месячный отпуск к нему в гости. В поезде встретил девушку. Александра была димитровская, а в Межевой работала медсестрой. Познакомились, понравились друг другу. Стали встречаться, туды-сюды, - объясняет Григорий Алексеевич. - В общем, поехали в Донецк, где в больнице лежал ее отец (ему, горняку шахты «Центральная», глаза выбило во время аварии), за благословением. А расписались уже в Димитрове. Забрал я Сашеньку в Богодухово, а когда мне оставалось полгода до конца службы, она подарила мне дочь.

Из 530 осталось 67

Года полтора работал Кулаков начальником отдела кадров на строящейся железной дороге Красноармейск-Павлоград. А когда неподалеку от Родинского открылась шахта «Запорожская», пошел туда - начальником погрузки. Получив специальность подземного электрослесаря, трудился на димитровских шахтах №3-3 бис и им. Стаханова. На пенсию ушел в конце 80-х.

Уже 15 лет он - председатель Димитровской городской организации инвалидов войны и вооруженных сил. «Сначала нас было 530 человек, а сейчас осталось всего 67, - вздыхает ветеран. - Постоянно обращался к предпринимателям, местному руководству. Чтобы выделили денежек к празднику, на ремонт нашим старикам».

Григорий Алексеевич очень переживает, что у нас нет областной организации инвалидов. Да и городских всего три - в Славянске, Мариуполе и Димитрове. «В конце октября был на пятом съезде инвалидов в Киеве, - рассказывает обладатель ордена Великой Отечественной войны второй степени, ордена Богдана Хмельницкого, медалей «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией». - Там один славянский товарищ взялся организовать Донецкую областную организацию. «Если получится, в ноги тебе упаду», - сказал я».

Жену он похоронил более двух лет назад. Сам дважды в год - весной и осенью - лежит в кардиологии. А как сердечко отпустит - на огород или по ветеранским делам.

Одна из дочерей Кулакова работает в местном горсовете, вторая живет в Киеве. Там же и внучка-студентка. Ну, а сам он обитает в доме, оставшемся от тестя. Тот стоит в одном из димитровских поселков, который называется… Сахалин. «Судьба, наверное, моя такая - жить на Сахалине», - улыбается Александр Григорьевич.

Не разминулся с электровозом

Почти тридцать лет проработал Кулаков на шахтах области. Бог берег от аварий. Но один раз его спасло чудо. «В узком месте не разминулся с электровозом, - усмехается он. - Шел у стены, а транспорт «спрыгнул» с путей и придавил меня. Каска лопнула, лицо чуть не треснуло. Но выжил…».