Страницы истории. Владимир Гомон повторил подвиг Гастелло

Просматривая домашний архив Марьи Мерецкой, я обратил внимание на фотографию молодого летчика. «Это мой любимый ученик довоенного аэроклуба, где я была инструктором, а потом он возглавил эскадрилью 172-го истребительно-авиационного полка под Москвой. Звали его Володей. Он - меньший брат моего мужа Матвея Гомона», - сказала Марья Ивановна, и слеза скатилась по лицу бывшей летчицы. «Погиб осенью 1941 года, защищая столицу, - добавила она. - Хотя в похоронке сказано «без вести пропавший».

Сфотографировав снимок, я отправился искать информацию о Володе Гомоне: сперва - в краеведческий музей Константиновки, а затем - в Государственный архив Донецкой области. И побеседовал с его племянником - Валерием.

- Слышал я, что дядя повторил подвиг Гастелло, - поведал мне он. - Поищите материал о нем в журнале «Крылья Родины» где-то за 1974-1975 годы.

В ДОГА благодаря архивным материалам я узнал о переписке жены Владимира Гомона с его однополчанином Львом Красильниковым. Она писала ему: «Я никогда не верила, чтобы Володя мог бесследно пропасть. Он был летчиком-асом. Еще на войне с финнами у него был поединок с летчиком, который считался непобедимым в Испании, но в этом бою верх одержал Владимир. За подвиги Калинин вручил ему орден Красного Знамени».

В беседе с корреспондентом «Вечерней Москвы» (1988 г.) Лев Николаевич рассказывал: «Я хорошо помню вылет, ставший для Володи последним. День был осенний, ясный. Нас подняли штурмовать переправу. Мы вылетели вшестером. Впереди - командир эскадрильи Гомон, рядом - его заместитель лейтенант Вершинский. Поодаль, «в шеренгу» - наша четверка. Видимость отличная. От аэродрома, где мы базировались, до переправы через Оку в районе Таруса, которую навел противник, было километров 60. Вскоре обнаружили цель. Фашисты перебрасывали через Оку технику, по-моему, это был передовой отряд. В воздухе было спокойно, но тут ударили зенитки. Гомон скомандовал: «Перестроиться в правый пеленг!». Наши машины встали одна за другой уступом вправо от ведущего. Еще его команда: «Штурмуем! Делай, как я!». Нос его «ЯКа» опустился, нацелившись на переправу. От самолета вниз пошла трасса пулеметной очереди. Вдруг кто-то крикнул по радио: «Командир, горишь!». За самолетом капитана потянулась струйка дыма. И вновь послышалась та же фраза. «Знаю!» - это были его последние слова. После этого он врезался в переправу. Огромный взрыв разметал понтоны, фашистов, технику. Мы сделали еще два захода, пока не расстреляли все патроны. На аэродроме лейтенант Вершинский доложил командиру полка о гибели Гомона».

На вопрос корреспондента о том, мог ли тогда Гомон увести машину в сторону, Лев Николаевич ответил:

- Да. И высота еще позволяла, и машина. Она не была «смертельно ранена». Он мог набрать высоту и выброситься с парашютом. Мог пойти на вынужденную... Может, Володя лучше знал оперативную обстановку и то, что наших войск там нет. И что прорыв отражать некому. Возможно, именно по-этому принял такое решение.

Когда жена Владимира Гомона направила в Центральный архив запрос о судьбе мужа, получила такой ответ: «Документов 172 истребительного авиаполка за 1941 год, необходимых для наведения справки о службе Гомона В.Д., на хранении нет».

Вот и все, что удалось узнать о воспитаннике Константиновского аэроклуба и Бобруйской школы летчиков-истребителей. Где-то в Молдавии живет сын героя, названный по его просьбе Володей, ведь родился он в день 25-летия отца - 15 июня 1941 года, то есть за неделю до начала войны.