Заблудились в туманном разливе

«Никто пути пройденного у нас не отберёт».

Виктор Конецкий.

Передвигаться по отечественным ухабам без карты рискованно. Чтобы не возвращаться проторенной тропой, маршрут Дебальцево-Кутейниково проложили через сельскую глубинку, и в конце концов потерялись среди разлива туманных озёр.

Дебальцево - поворотная точка.

Ползли на ощупь, утешая себя тем, что лобовое столкновение со встречным автомобилем если и произойдёт, то на предельно малой скорости. Похожий на лицо переболевшего оспой человека, асфальт до такой степени был испещрен выбоинами, что местные предпочитали ездить обочиной.

Правда, повинны здесь не только колдобины, о чём мы узнали от вылупившегося из тумана гражданина средних лет. В одной руке аборигена - ведёрко с мелкими карасями, в другой - подхват для рыбы.

- Подскажите - эта дорога на Кутейниково?

- Нет, на тот свет.

- Не поняли?..

- А чего понимать-то. Включите соображалку: если люди опасаются передвигаться, то это неспроста. Его ещё толком не успели разминировать. Трое пришлых, не спросясь броду, тоже сунулись в воду. Отпели, говорят, на прошлой неделе. Короче, если хотите живыми попасть в ваше Кутейниково, сворачивайте на обочину.

Однако мы не успели воспользоваться советом. Рухнувший в туманные озёра ливень сделал непроезжей обочину. Поэтому нашей мобильной группе не осталось ничего другого, как продолжить путь, который с одинаковым успехом мог привести в пункт назначения и на тот свет.

Осиротевшая сторожка

Самолёты стороной обходят небо Донбасса. Ухо перестало улавливать гудки локомотивов и перестук вагонных колёс. Зато автомобили слыхать издалека. При соприкосновении с травмированным танковыми гусеницами асфальтом они издают звук, который можно принять за журчание несущей мелкий галечник горной речушки.

Всё происходящее вокруг кажется  бредом наяву. Даже относительно крепкие в психологическом плане потихоньку сползают с ума, утрачивают ощущение реальности. Для полного срыва порой достаточно пустяка, мелкой детали. Скажем - железнодорожного переезда, который выплыл нам навстречу из сумрака дождевых струй.

Железнодорожный переезд.

Чтобы хоть приблизительно определиться в пространстве и заодно перекурить под крышей, устремляюсь к сторожке дежурной по переезду. Увы, та оказалась пустой. Стены иссечены осколками, на полу затоптанные солдатскими ботинками сигнальные флажки, обрывки дамского белья, раздавленные солнцезащитные очки, а так же, прочий, теперь уже не представляющий ценности хлам. И вдруг что-то чёрное с подвывом выметнулось из крошечной боковушки и исчезло за шторами дождя.

Если не считать экипаж нашей колымаги, чёрный и чрезвычайной тощий пёс оказался единственным живым существом в округе. Он спрятался под сбитыми на обочину вагонами и глядел оттуда на непрошенного гостя. К сожалению, в машине не имелось ничего съестного, о чём ещё утром меня уведомил водитель.

Единственное, что мог сделать для обитателя разгромленной сторожки, так это побыстрее убраться под дождь.

Несколько тягостных минут довелось пережить в Иловайске. Не знаю, может быть горожане перестали замечать дом, у которого сохранились оглодки стен и телевизионная тарелка. Искорёженные чудовищным жаром печные колосники, вывернутая наизнанку кастрюля, несмываемая копоть на обнажившейся кирпичной кладке, но  на контрасте шокировала именно антенна. Без единой царапины, вымытая дождём.

Уцелели труба и антенна.

А ещё местные рассказали об ослепшей после обстрела собаке-бродяжке. Усилиями горожан животина обрела округлость форм. Одно лишь плохо, слепая дворняжка то и дело попадает в выгребные ямы и канализационные колодцы, после чего её приходится отмывать с шампунем.

И земляная крепость на холме

На степном перекрёстке, возле ранее бывшей автобусной остановкой кирпичного холмика, две согбенные фигуры. Дед и бабка. Стеснительные до зубной боли. Сердобольному водителю понадобилось пять минут, чтобы уговорить стариков занять заднее сиденье.

- Так испачкаем же, - засомневалась бабка. - Вам накладно будет. Вот если бы автобус обычный...

- Садитесь, - осерчал водитель. - А то мокрые, как Ихтиандры.

- Быть по вашему, - согласилась бабка. - Только мы куртки снимем и под ноги бросим.

Уселись рядком. Тихие, как на колхозном собрании. Дед, словно старый сохатый, весь составлен из мослов, бабка - колобок из ржаной муки.

Только с ручками и ножками. Но при внешнем отличии у них похожие глаза. Янтарные с печальной дымкой вокруг райков. Я даже решил, что старики - брат с сестрой.

- Муж он мне, - ответила бабка, - уже почти шестьдесят лет. Но ещё держится. Двенадцать километров отмахали лесопосадками, так он ни разу не присел.

- Чего это вас по бездорожью понесло? - спросил водитель.

- В Артёмовск, на ту сторону, за пенсией ездили, - объяснила бабка. - Оформлены там переселенцами, а живём, значит, у себя дома. Туда проскочили благополучно, даже паспорта предъявлять не довелось, а на обратном пути высадили из автобуса. Спасибо, добрые люди провели в обход блокпостов посадками. А теперь вот переживаем: козочки вторые сутки не доены, впроголодь сидят, как и свахина собака... Остановите, если можно, на том перекрёстке. За разговорами не заметила, как в своё село въехали.

- Не ваша ли хата, которую столбом привалило? - полюбопытствовал водитель, отпуская педаль газа.

- Наша через два дома. А эта - свахина. Она у дочери в Воронеже который месяц гостит... Держи, сынок. Бери, не стесняйся. Мы же с дедом пенсию получили.

- Спрячьте деньги, иначе обижусь.

- Спаси Вас Господи, - молвил дед и бочком выбрался под дождь. А всего за поездку, включая «Здравствуй», он произнёс четыре слова.

- Олухи царя небесного, - шлёпнул себя ладонью по лбу водитель. - Ни дорогу у стариков не спросили, ни даже как село называется...

- И что толку? Карту забыли дома, а без неё как в мутном пространстве ориентироваться... А ну-ка сбрось скорость, по курсу что-то обозначилось.

Свахин дом.

Этим «что-то» оказался разгромленный укрепрайон площадью в два десятка гектаров. Исхлестанная и ещё не зажившая пашня, перекошенные от ужаса рты землянок, обрывки рябого тряпья. И ещё запах. Таким до самой сердцевины пропитываются окружающие крематории каштаны.

Осматривать земляную крепость мы не пожелали. Неинтересно. Десятки, если не сотни, блокпостов и укрепрайнов построено и брошено на просторах Донбасса, который с нетерпением ждёт мира и топографов.

Однако время корректировать географические карты не пришло. Кто знает, сколько городов и сёл ещё будет разрушено, и сколько крепостей, вроде этой, появится на высотах, где робкие, как монастырские послушницы, фиалки прорастают сквозь россыпи автоматных гильз.