«О одиночество, как твой характер крут», - грустно пела актриса с экрана. Две женщины, одна маленькая, а другая взрослая, сидели на диване и слушали ее, так и не прижавшись друг к другу плечом. И думали о том, что могло бы помочь им подвинуться чуть-чуть поближе...

Лелька

Море было большим, но совсем не таким, как обычно рисуется на картинках - пронзительно синим, а каким-то мутным. Как будто кто-то плеснул в него грязно-желтой водички, добавил немного пены, похожей на ту, которая всегда оставалась у папы полоской возле ушей. От всего этого цвет получился «невнятный» (так говорит бабушка, если чего не понимает). Поэтому бурно изъявлять восторг Лелька не стала спешить. Хотя прекрасно понимала, что именно этого от нее ждет тетя, сжавшая её  руку. Смешно сказать, совсем взрослая, а стала припрыгивать, как маленькая, и даже буцнула набежавшую волну ногой. Лелька к такой глупости подключаться не захотела. Высыпала на азовский песок содержимое ведерка и пошла шуровать лопаткой, как бульдозер. Когда же тетя, совсем разрезвившись, схватила её на руки и рванула в воду, включила такую сирену, что полпляжа содрогнулось, как от взрыва. «Верни меня обратно!!!» (в смысле на землю) - прокричала она, отталкивая от себя эту женщину.

Та растерянно опустила её и вздохнула: «Тебе скоро пять лет, а ведешь себя, как несмышленыш. Посмотри, все детки купаются. Это так здорово!» Тетя так явно расстроилась, что Лелька, в качестве утешения, не с первого раза, но согласилась поиграть в дурацкую считалку «баба сеяла горох и сказала деду: «Ох!», когда на последнем слоге нужно окунаться по плечи. Из вежливости даже взвизгнула, но больше в воду не пошла. И даже настойчивое предложение пройтись по бережку, чтобы найти Куриного бога - камешек, с промытой внутри дырочкой - проигнорировала. Тетя убеждала, что если посмотреть через нее на солнце, прокрутившись на одной ноге три раза, и загадать желание, то оно обязательно исполнится. Чушь для ясельной группы. Будто это сможет ей вернуть маму и папу… Она на секундочку представила, как взгромождается на плечи отца, и он несет ее сквозь волны, словно большой корабль. Рядом, маленькой лодочкой, спешит мама и звонко смеется тому, как Лелька громко визжит. И все вокруг тоже смеются, а не глупо таращатся.

Стало совсем грустно. Она села на одно полотенце, завернулась в другое и командным тоном уведомила: «Хочу кукурузу!» Тетя попыталась убедить ее в том, что третий кочан за день - явный перебор для желудка. По десятке за штучку - уж точно. Лелька видела, как та, доставая каждый раз денежку, невольно хмурится. Ну и пусть хмурится. Она сама не понимала, почему эти руки, которые она прежде так любила, вызывают у нее сейчас раздражение, особенно после того, как тетя привела ее к себе, украсив ЕЕ комнату, завалив ту игрушками и книжками. У них дома всегда был бедлам (по бабушкиному определению), но мама называла его «легким», и папа соглашался с ней. В новой стерильной чистоте нужно было сесть в углу и не кашлять. И этому порядку удивлялись даже знакомые лица с большой фотографии на стене, той, где они еще были втроем…

Ольга

Любой ее шаг встречался в штыки, любое слово - колючим взглядом. Казалось, протяни руку, чтобы просто погладить по голове племяшку, и пальцы наткнутся на колючки, как у ежика. А они ведь раньше очень дружили. Лелька всегда встречала ее радостным воплем и лезла в сумку, чтобы проверить, чего такого интересного принесла в этот раз тетя Оля. Когда выходили гулять, цеплялась за нее узенькой ладошкой. И все время задавала вопросы. Пытаясь найти ответы на них, она словно возвращалась в свою молодость, когда сыновья еще не успели вырасти и улететь из родного гнезда, а у нее еще был муж. Поздняя дочка младшего брата стала как бы репетицией «статуса» бабушки, в который она пока не вступила, и играть в него, не боясь лишней ответственности, было так беззаботно. До той минуты, когда в телефонной трубке не прозвучали страшные слова об автомобильной катастрофе…

Они тогда сидели за столом втроем - с мамой и Лелькой. Играли в детское домино, и маленькая пройдоха все время умудрялась их обыгрывать. Она так сопротивлялась, когда Ольга повела ее в комнату и включила телевизор погромче. Прискакала перепуганным воробьем на громкий и страшный крик бабушки. Все дни перед прощанием и после него её уговорили пожить у любимой подружки по садику. А когда она все-таки задала вопрос в лоб: куда и зачем так надолго уехали её родители, бабушка, расплакавшись, объяснила, что мама и папа на небе. Теперь самое главное занятие - рассматривание облаков. Вчера Ольга показала ей первую вечернюю звездочку, она же на полном серьезе заявила ей, что это мама с папой на них смотрят. Потом долго и терпеливо стояла перед уличным туалетом, пропитанным хлоркой до потери сознания, ожидая Ольгу, ревущую в одной из кабинок взахлеб так отчаянно, что одна из отдыхающих даже постучалась к ней: «Вам плохо? Я вас сейчас выведу на воздух».

Опекунство удалось оформить довольно быстро. А в отношениях между ними словно что-то треснуло. Вместо того, чтобы прижаться, как к надежной опоре, Лелька отталкивала ее. Стала демонстративно называть тетей (а ведь у них был заключен договор тезок: только Олей), капризничать по поводу и без. Будто укоряла: ты вот здесь, а они так далеко. Долгожданная поездка к морю ничего не изменила.  «Была бы я не одна, может быть, она скорее бы поверила в новую семью, скорее бы прижилась. А так…» - подумалось с горечью. Но из толпы, что окружала ее в городе, да и здесь, у моря, выдернуть какое-то отдельное запоминающееся лицо не удавалось. Разве что того, с сединой на висках, каждое утро выходящего на пробежку краем моря. Однажды задела его «на обгоне» и услышала, как он чертыхнулся. «Хорошо хоть бегающей бабушкой не обозвал».

Борис

Внука отправить с ним в Мелекино не захотели. Сноха подчеркнула, что не доверяет. Мол, вы там загуляете, а он нахлебается морской воды, и прочее. Сын взглядом попросил не обращать внимания на подковырки, но слова обидели. Как и вечный подтекст, что у них «дедушка на выданье». Он так давно был один, что даже мысль о том, что рядом может быть кто-то другой, непохожий на его Людмилу, казалась бредовой. Десять лет назад за то, чтобы спасти ту от страшного диагноза, он готов был отдать всё. Влез в долги, во-зил по больницам и, видя, как по капле из нее уходит жизнь, сходил с ума. А потом… Просто продолжил жить, перелистывая один за другим серенькие страницы одинокого бытия. Пару раз попытался зацепиться за кого-то взглядом, но, присмотревшись, вовремя отходил в сторону. Но от этой девочки на берегу глаз оторвать не мог.

Хрупкая до невесомости, она не прыгала по берегу счастливым кузнечиком, не зарывалась с головой, как прочая ребятня, в прибой. Заложив независимо руки за спину, прохаживалась, вроде бы сама по себе, но ища взглядом в песке что-то, так, чтобы никто это даже не заметил («Понятное дело - Куриного бога высматривает», - улыбнулся про себя). У женщины, с которой она приехала (он легко вычислил её и сразу вспомнил, как столкнулись на берегу) была своя тайна.

- Между прочим, это не ее внучка, - голос слева заставил вздрогнуть. Пожилая женщина (из тех, кто настырнее молодежи пытается забронзоветь) констатировала это, выставив вперед живот-тыковку и по-адмиральски держа ладонь козырьком у лба в сторону ЕГО объекта. - Там такая трагедия. Случайно узнала. Она так рыдала в нашем туалете, что пришлось ее спасать.

Борис сдержался от комментариев, вроде того, что после посещения местных туалетов нужно откачивать каждого второго. И в который раз утвердился в правоте истины: жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Особенно от пляжного «надзора». Еще минут пятнадцать словоохотливая матрона делилась с ним наблюдениями, исподволь выпытывая информацию о нем. «Борман на отдыхе», - хмыкнул только, невольно поддаваясь. Словно камешки в воду бросал, которые никому на дне уже не отыскать.

Куриный бог

Тетя опять вчера плакала ночью. После того, как Оля выкрикнула ей, что никакая она не Лелька, а Оля: «Так меня мама с папой назвали!»

«Получается, в честь нее», - подумала потом про себя, когда на соседней койке перестали тихонько, чтобы не разбудить ее, всхлипывать. Сама долго ворочалась, слушая, как под потолком нагло звенит какой-то комаришка. Наверное, дождавшись, пока уснула, спикировал вниз и цапнул за коленку. До чего же та чесалась от мелких соленых брызг во время очередного дефиле по бережку.

- А я знаю, что ты ищешь, - откуда-то сверху заявил взрослый дяденька с сединой на висках. - Куриного бога.

Она независимо крутанулась в сторону, но всё же посчитала нужным на полуобороте сообщить ему: «Море проделать дырочку в камне не может. Я думаю («До чего же смешно она сморщила нос», - улыбнулся Борис), что их сверлят маленькие рачки своими клешнями. У них же сильные клешни?! - то ли спросила, то ли уточнила девочка. - Вот и сверлят, - и показала пальцем, как именно. - Я найду обязательно такой и подарю тете Оле. Она верит в сказки, ей нужнее».

- Посмотри, а вот тот не подойдет? - спросил Борис, показав пальцем на камешек, подброшенный им же. Он нашел его за пять минут до этого, удивившись, как природа ловко управилась с этой «бижутерией»: маленький медальон сердечка с дырочкой ровно посерединке, как раз для нитки.

Девочка охнула от радости и, схватив его, с воплем: «Оля! Я нашла!», взметая тучи песка, помчалась к ТОЙ женщине. Он так и не понял, почему ТА женщина от таких простых слов вся засветилась лицом и чуть не задушила ребенка в объятиях.

- Помирились! - конфиденциально разъяснила неизвестно откуда возникшая рядом «тыковка». - Хотите, я вас познакомлю, я это делаю легко и непринужденно - связываю ниточки судьбы.

На всякий случай Борис шарахнулся в сторону от этой «рукодельницы», чувствуя, что краснеет, как мальчишка.

- Они ведь сегодня уезжают, а так созвонитесь потом в Донецке, а вдруг что и получится. По крайней мере, девочке вы понравились на все сто процентов.

Не оглядываясь, он ушел с пляжа, затылком видя, как «сваха» подходит к ним и начинает его «презентацию». Как женщина тоже краснеет от неловкости, боясь обернуться в его сторону, а малышка вовсю таращит глаза, пытаясь разобраться в хитросплетениях разговора.

До скорой встречи!

Он заметил их у «водопоя» - краника, из которого население пансионата ежедневно по часам пополняло питьевые запасы. ОНА катила сумку на колесиках, рядом скакала девочка, у которой при каждом прыжке на груди подпрыгивал маленький счастливый камешек. Позади семенила «сваха», что-то тщетно пытающаяся втолковать «этой неразумной женщине».

Девочка вдруг оторвалась от «сопровождения» и подбежала к нему.

- Вы и правда импознатный, - заявила со значением (очередь при этом откровенно проржала, а он с ужасом понял, что так она перевела «рекомендацию»). - Держите. Я его срисовала, пока Оля не видела…

На альбомном листе книжки-раскраски, прямо над головой Винни-Пуха, красовались корявенькие цифры мобильного телефона. Вода с напором выливалась из баклажки, позади начали шуметь, а он всё смотрел им, этим Олям, вслед, понимая, что обязательно позвонит. Чем Куриный бог не шутит...